Взрослая дочь не может простить родителям, что те её в 17 лет замуж не пустили

– Ни семьи, ни детей, – вздыхает Ирина Владимировна. – Да и не будет уже, прошло время, 42 года все же. Но в том, что жизнь не получилась, Олеся винит нас с отцом.

У Ирины Владимировны две дочери, от младшей у нее двое внуков, женщине 35 лет, замужем, зять – прекрасный человек, внуки – умники, спортсмены и учатся хорошо. Семья купила недавно трехкомнатную квартиру, есть машина и Ирина Владимировна с мужем с удовольствием проводят время в этой семье: ездят вместе за грибами, отмечают праздники.

Старшая дочь в семь – особняком. Жизнь у нее откровенно не удалась. Работает, материально не бедствует, есть двушка, в 30 лет вышла замуж, но, прожив с супругом в браке три года, тихо с ним разошлась. Детей не родила, не потому что не смогла, а потому что не захотела рожать детей от нелюбимого мужа или от случайного мужчины. Рожать “для себя” – это не ее.

А еще Олеся обвиняет родителей в том, что у нее так хреново сложилась личная жизнь. В чем родители виноваты? По мнению Олеси, во всем.

-У нее в 15 лет случилась просто сумасшедшая любовь, – продолжает Ирина Владимировна. – Мальчишка на год старше был. Шустрый, шебутной. Ничего конкретно плохого я о нем в ту пору сказать не могла, но мы с отцом с Олесей и беседы вели, и вообще… Больше всего боялись за то, что дочь принесет в подоле, что образования не получит. Там чувства были – ух. Но как-то все было с надрывом, с истерикой.

Олеся действительно начала забивать на учебу, на подруг. Казалось, что вся жизнь сосредоточена в одном мальчишке. Они могли разговаривать по домашнему еще телефону ночами, а утром Илья был у подъезда – ждал девушку.

-Когда ей 17 исполнилось и она уже 11-й класс заканчивала, вспоминает Ирина Владимировна. – Пришли они к нам вдвоем с этим Ильей. Мол, образование дочь получила, отпустите Олесю замуж, нам очень надо, любим, хотим быть вместе, жизни друг без друга не представляем.

-Забеременела что ли? – предполагает подруга Ирины Владимировны.

-Представляешь, нет. Просто в 17 лет выйти замуж можно было тогда по разрешению родителей, не знаю, как уж сейчас, но тогда такое было. Илье уже 18 стукнуло, они сначала к его матери сходили. Та без восторга, но сказала, что сын сможет жить в их второй квартире, но только с женой, а не с девчонкой. В общем, отправила их к нам, – отвечает Ирина Владимировна.

Родители Олеси дать свое согласие на брак отказались наотрез. Зачем это надо? Образование дочь получила? Какое? Среднее? Смешно. Вот окончит ВУЗ, вот Илья пойдет на работу – тогда и женитесь, сколько влезет, а пока дружите, встречайтесь, но жениться – нет.

-И что-то там у них произошло на этой почве. Вроде бы Илья звал Олесю в другой город уехать, там просто жить, раз мы против свадьбы, но дочь не решилась, все же мы ее иначе воспитывали. Послушалась нас, поступила в институт, он в другом городе был, Илья психанул и разорвал с ней отношения. Дочь страдала конечно, писала ему, звонила – не отвечал. А потом он в армию ушел и тоже никак на примирение не шел.

Олеся в то время извелась совсем, родители даже думали о переводе на заочное отделение: пусть будет на глазах. Но все обошлось, а вот Илья, вернувшись из армии, связался с какой-то компанией братков, хотя их время уже и заканчивалось, но были. И буквально через месяц глупо погиб в какой-то разборке.

-И все бы ничего, но в июне его не стало, а Олеся должна была приехать в июле на каникулы и очень рассчитывала помириться, – вздыхает Ирина Владимировна. – Как мы это пережили – не рассказать. За дочь боялись, а тут еще и мамаша Ильи выдвинулась, обвинила нас: если бы мы разрешили им жениться, то Илья был бы жив, он бы не связался с теми людьми, вся его жизнь пошла бы иначе.

И вскоре Олеся заявила родителям то же самое: если бы не вы, у меня была бы семья, любимый муж, ребенок от любимого. Ирина Владимировна считает, что все это ерунда. Ну какая свадьба почти детям? И потом, неизвестно как еще сложилась бы жизнь. Ведь Илья сам отношения с ней разорвал, сам не шел на примирение. И с братками сам связался, значит, это в нем сидело? Неизвестно еще, каким бы он стал мужем. Люди меняются с возрастом, мужчина может сильно отличаться от подростка.

Но Олесю все эти резоны не трогают. Личная жизнь не получилась – виноваты родители и точка. Вот попыталась она построить семью, но муж – не Илья. Не смогла, рожать от него не стала.

-Зять очень хороший мужик был, спокойный, работящий, – говорит Ирина Владимировна. – И любил Олесю, и терпел то, что она на кладбище ходила как на работу и ему все время говорила: “А вот Илья…” Но не зять на развод подал, а наша дочь. Сказала, что устала терпеть нелюбимого.

Ирина Владимировна предлагала дочери пойти к психологу, нельзя же всю жизнь жить прошлым, ненормально такое застревание на несчастной первой любви.

-Она у меня была очень счастливая, – ехидно ответила Олеся. – Пока вы с папой своими руками не влезли и не задушили мою любовь. Вы очень переживали, что я образование не получу? Я получила, в подоле в 17 лет не принесла, семью не опозорила. Чего вам теперь от меня надо? Внуки у вас от сестры есть. Ах, вам смотреть больно, что я несчастлива? А когда я хотела быть счастливой, вам было не больно? Вы своими руками мою жизнь разрушили, а Илью просто погубили. Да-да. Именно вы. Если бы мы были женаты, он бы в это болото не кинулся. Наслаждайтесь теперь. Плохо вам? Вам и на сотую долю так плохо, как мне, быть не может. Ненавижу вас.

-Ужас, – хватается за щеки подруга Ирины Владимировны. – Это уже не к психологу, а к психиатру. Да, у всех у нас когда-то была первая любовь. В 90-е и вдовами с детьми оставались, но живут как-то, счастье свое находят. Двадцать с лишним лет прошло. Это ненормально, не замечать других мужчин, упиваться своим несчастьем. И потом, чем вы виноваты, не пойму?

Ирина Владимировна тоже не понимает, разве что где-то глубоко в душе нет-нет, да и шевельнется: а может быть права дочь, надо было помочь им тогда, а не запрещать?