-После того, как они мне весь мозг съели родственные отношения? Ты о чем вообще говоришь? Я знать их не хочу, так и сыну сказала: сваты мне не сдались, –

-На меня поначалу ополчились буквально все, – говорит Людмила, – мама за сердце держалась, сестра родная обозвала кукушкой и моральным уродом, подруги не поняли, на работе косились.

-Сделала, мы прямо вздохнули все с облегчением, нет, ну трагедия у нее еще продолжается, не без этого, но, по крайней мере, не родит еще одного от того же урода, – говорит Раиса Николаевна подруге.

-Ушла, сейчас у своей мамы живу с сынишкой и назад я возвращаться не планирую, так что, если пообщаться захочешь – ищи меня по прежнему адресу, – говорит подруге Кристина.

-Ощущение, что живу в 18-м веке, – говорит Лариса, – или кино смотрю про нравы Домостроя. И главное, не пойму, а зачем? Чтобы через полгода, когда ей 18 лет исполнится, развестись?

-Дочь, конечно, в шоке, у нее сейчас вообще состояние истерическое, – вздыхает Ольга, – мне кажется, что она винит в случившемся меня, хотя в чем я виновата?

-Я уже обрадовалась, что она вещи собрала, даже начала увозить их куда-то, – рассказывает Вера Ивановна, – а тут прихожу к сыну, а невестка дома, в пижаме, и голосок такой елейный: “Добрый день”.

-Вот скажи, нам с тобой это зачем сейчас надо? Плохо живем? Посмотри на мою сестру, на кого она стала похожа, я уже не говорю, что Вадик задолбался, любой предлог ищет, чтобы домой не идти.

-Рожать одна не буду точно, – говорит Людмила, – да, аборт и риск, и грех. Но куда и кому я сейчас рожу? Родителям? Я в браке хотела родить, от любимого мужчины.

-Он у меня сейчас в такой прострации пребывает, просто словами не описать, боимся за него всей семьей, – со слезами говорит о сыне Тамара Павловна, – а внуки полностью на нас с мужем.