«Я себя с ней настоящим мужчиной чувствую», — говорил муж, когда уходил

-Дочь говорит, что надо папу понять и простить, просто с дочерью нельзя много чего обсудить, ей отца жалко, а мне каково? — вздыхает Ольга Геннадьевна.

-Да уж… Очень он с тобой поступил тогда по-свински, если грубее не сказать, — поддерживает женщину двоюродная сестра. — А теперь побитым кобелем назад просится?

-Не то слово, что просится, он же к дочери ушел, больше ему некуда, а у той своя семья, в двушке еще и ребенок, да и дочери за ним ухлестывать некогда, и с зятем он не сильно дружен. В общем, мне Юля сказала, что отец имеет право жить дома. А я, честно говоря, не могу себе представить существование в одном пространстве. Мыть, убирать за ним? Жрать ему готовить? А что нет? Я же знаю, что он за собой не уберет. И поесть, приготовленное мной, не постесняется, — злится Ольга Геннадьевна.

-И уйти некуда, двушку вашу не разменять, — вздыхает кузина. — Это правда, Оль, по разным комнатам будете спать, а на один унитаз пойдете и драить его будешь ты. Тяжело… А совесть, если у мужиков совесть вообще?

Ольга Геннадьевна прожила в законном браке поти 35 лет. Ей в этом году 60, она уже вышла на пенсию. Взрослая дочь, которой 32 живет с мужем и маленькой дочкой в ипотечной двушке, сидит в декрете, работает пока только зять.

С мужем Ольга Геннадьевна не разведена, хотя год уже они не жили вместе. Инициатива ухода из семьи принадлежала мужчине. Причина — другая женщина, встретил любовь всей своей жизни, пометался несколько месяцев между домом и любовницей и свалил, при этом мелочно выносил из квартиры половину «движимого» имущества: полотенца, чашки, сервизы, один из телевизоров и прочее.

Но горше всего, что мужчина еще и оскорбил жену, когда объявил об уходе, заявив, что с той самой любовницей он наконец-то почувствовал себя настоящим мужчиной, тогда как с законной женой всю жизнь интимная жизнь была пресной и давно заплесневела.

-Ты всю жизнь провалялась бревном, я думал, что это я ничего не могу, а нет, оказывается, я мужчина хоть куда, все дело в тебе! А теперь ты просто старая калоша, смотреть на тебя неприятно, не то что рядом быть! — заявил Ольге Геннадьевне муж, с которым вместе, кажется, пуд соли съели, на ноги встали, родителей в обеих сторон досмотрели и проводили в вечную жизнь.

Да и самого его Ольга Геннадьевна на ноги ставила не раз: когда в аварию в молодости попал и весь переломался, когда язва несколько лет мучила. Готовила женщина для благоверного супчики и кашки протертые, следила, чтобы лекарства вовремя принимал, дома сама все делала, гордилась тем, что муж самостоятельно и яичницу не сделал ни разу.

-Ухаживала, берегла, жалела, а мне такое, — вздыхает она. — Старая я, видишь ли, бревном он себя рядом со мной чувствовал…

-Да козел он обыкновенный, — злится кузина. — Ты на 3 года всего его и старше. Просто козел. Ладно бы просто ушел, можно было бы понять, бес в ребро, а тут такие оскорбления и мелочная дележка.

Дочь тогда на отца тоже обиделась, с его новой женщиной знакомиться категорически отказалась, поддерживала мать. Подруги и та же кузина утешали: ничего, ты симпатичная, добрая, хозяйственная, захочешь — найдешь спутника жизни, а этот… пусть гарцует.

Где-то полгода у мужа на стороне кипела новая жизнь со спутницей, которая на 15 лет его моложе. Город не слишком большой, иногда до Ольги Геннадьевны доносились слухи о том, как счастлив ее бывший. Жил муж на территории своей любовницы и нахваливал свою жизнь: и готовит новая пассия отлично, и любовницы — что надо, и он ради нее готов горы свернуть.

А потом поток отличных отзывов прекратился. Как это бывает, с новой женщиной надолго мужика на подвиги постельные не хватило — возраст, язва, гипертония, сахарный диабет догоняет, с работы внезапно сократили, новую нашел, но зарплата там была ниже. На нервной почве у мужчины снова дала о себе знать застарелая язва, загремел в больничку, а после выписки его в прихожей «любви всей жизни» ждали: чемодан с трусами и носками, телевизор, снятый с кухонной стены в общей квартире с женой, сервиз чайный, чашки, ложки, памятные портреты предков в пакетике.

-Внучку полгода не видел, а тут пришлось дочери звонить, мне сначала постеснялся набирать, — говорит Ольга Геннадьевна. — Дочь его и забрала к себе, папка же. Она и забыла уже, что папка за собой чашку не помоет, что разуться может не у двери, а посреди коридора. Ну и со всеми вытекающими: ванную за ним надо мыть, готовить ему отдельно из-за язвы, таблетки пить по часам, стирать. Папка же не знает, на какую кнопочку тыкать на стиралке, чтобы ее запустить.

-Мама, не пора ли вам помириться, — пришла дочь к Ольге Геннадьевне. — Чего только в жизни не бывает. Ошибся отец, а у вас семья, да и половина квартиры его. Ты меня тоже пойми, у меня муж уже из себя выходит…

Зять у Ольги Геннадьевны аккуратист, все по дому делает наравне с женой, он поведения тестя не понимает и не принимает, раздражает его бытовой инвалид и откровенный свин. Беда в том, что Ольга Геннадьевна не только обижена на слова супруга, сказанные при расставании. Женщина просто отдохнула, привыкла жить одна, без ежедневной суеты по уходу за мужем.

-И дочь так настойчиво намекнула, что вне зависимости от моего решения она отца ко мне перевезет в ближайшие выходные, — грустит женщина. — Мол, не хочешь отца прощать, не прощай, живите как соседи.

-Ага, она что-то с папенькой как с соседом долго не смогла, — усмехается кузина. — В коммуналке и то войны бывают из-за того, что кто-то убирает, а кто-то только гадить горазд, а тут еще и в душу тебе наплевал муженек. И как жить?

Ольга Геннадьевна ответа на этот вопрос не знает. Снимать жилье на пенсию — невозможно. Муж тоже ничего не снимет, доходы не позволяют. Разменяться и купить каждый себе что-то? Домик в деревне без удобств?

-Вот такая старость, ужас, что будет, я просто выбита из колеи. Все равно как ни крути, буду служанкой этому козлу. Мыть, потому что не смогу жить в хлеву, стирать, чтобы не задохнуться от его вони, — вздыхает Ольга Геннадьевна. — И где выход?

-Просто помириться надо, — считает дочь. — Будете жить, словно ничего и не было, так будет проще и лучше.

А вы что скажете?