-Он не абьюзер, просто мозг иногда “выносит”, – объясняет Глафира

-Я сестре просто поражаюсь, – говорит Агата, – то к маме нашей бежит на мужа жаловаться, рыдает в коленки, то защищает своего Виталика. Прямо грудью на защиту встает, о разводе слышать не хочет. Да как такого любить, скажи? Он же ее чуть ли не ежедневно до слез доводит?

-Ну мало ли, может у них игры такие, знаешь, многие после ссор особенно бурно мирятся!

-Я тебя умоляю! Мирятся, да Виталик после ссор неделями с ней не разговаривает, спит на кухне на диванчике. А потом, когда Глафира прощения у него попросит, точнее не так, когда она у него вымолит это самое прощение, то Виталик милостиво соглашается на супружеское ложе вернуться. Правда, сестра рассказывала, что и после этого он ее не балует, сестра сама первая инициативу проявляет. А Виталик еще некоторое время из себя “обиженку” строит. Я бы так не смогла, честное слово, плюнула бы уже на такого и ушла.

Агата младше родной сестры на год и 3 месяца, сестры с детства были дружными, сердечные тайны у них завелись одновременно, замуж выходили с разницей в 2 года. Правда, младшая сестра создала семью на 3 года раньше, а Глафира до 28 лет ходила в незамужних, ждала свое счастье.

-Дождалась, – усмехается Агата, – да сразу видно было, что за птица ее Виталик. Чуть что – обида на весь свет по пустячному поводу. Никогда себя виноватым не признавал, всегда искал, из-за кого у него неудачи случились. Если раньше это было так: родители чего-то недодали, коллеги подставили, приятели подвели, то теперь у него нашелся универсальный виноватый во всех бедах человек – жена.

Глафира с мужем живут на его территории. Правда, у молодой женщины есть квартира. Мама, когда дочери собрались замуж, продала свою трешку, купила дочерям по однокомнатной и уехала жить в другой район города, там ей досталась квартира родственницы по наследству.

Агата свою однушку сдает, они с мужем ипотеку взяли, а Глафира после свадьбы перебралась в квартиру Виталия, который считал, что ему не пристало быть примаком, у него есть жилье, жена должна пойти к мужу.

-Квартира сестры и больше, и расположена удобнее, – говорит Агата, – и ремонт там путевый, но Глафира мужу уступила, в его берлоге дни коротают, среди старой плитки и ремонта времен конца 80-х. Зато мужик чувствует себя альфой, как же, живут на его территории.

-Он ее обижает что ли? Руки распускает? Обзывает?

-Нет, – признает Агата, – но мозги делает по полной программе: не так приготовила, не так посмотрела, не то сказала.

-А зачем ты при сестре сказала, что мы в отпуск в этом году не едем, – накидывался Виталий на жену дома, после совместно проведенного с родственниками жены времени, – ты понимаешь, что ты унизила меня? Я теперь себя чувствую обесцененным, ты же ярлык на меня повесила, что я лох, который не может заработать и на отдых, и на ремонт? И ты не осознаешь свою вину? Ну знаешь ли, ты мне настроение испортила. Я теперь вообще не знаю, как с родными твоими встречаться. Я же неудачник, нищеброд!

-И подушку берет, одеяло хватает, – говорит Агата и на кухню спать, – а что такого Глафира сказала? Поделилась насущными заботами. Причем в ответ на то, что я сказала, что я в декрете сейчас, у нас ипотека и нам в этом году не до морей.

После такой обиды Виталий, ночевавший на кухне неделю, потребовал от жены извинений. Еще и кричал, что она недостаточно убедительно извиняется:

-Ты это говоришь, но не чувствуешь, чтобы просто от меня отвязаться! Твои извинения звучат фальшиво!

Виталия могла ввергнуть в обиду любая мелочь: слова жены о том, что у нее болит голова, что ей сейчас некогда говорить с ним по телефону, она же на работе. Муж мог психануть на то, что жена купила свои любимые конфеты к чаю, а о его вкусах забыла. Мог обидеться на то, что на Глафире слишком обтягивающие джинсы:

-Вырядилась, словно про…ка, подумают, что муж тебе чего-то недодает, раз ты с таким явным посылом одежду выбираешь! Дескать, смотрите, какая я доступная, а муж у меня – лошара, ему можно и рога наставить.

-А не лошара разве? – спросила как-то Агата у сестры, – Он неделями на кухне живет. Даже, если это и твой неосознанный посыл, он объясним! Я вообще не понимаю, почему ты с ним живешь, бежать надо, роняя тапки, у твоего Виталика психика неустойчивая. Он обыкновенный абьюзер. Они разные, знаешь ли, бывают. Одни бьют, другие не трогают, но морально давят, добивают, энергию тянут. Смотри, у тебя уже синие круги под глазами от слез и бессонных ночей.

-Он не абьюзер, – слабо протестует Глафира, – ну мозг любит иногда вынести. Но он хороший.

-Мама наша с Виталиком отказалась общаться 2 месяца назад, – продолжает Агата, – после того, как подарила зятю на день рождения новый галстук. Хороший фирменный галстук, мама отлично в этом разбирается.

-Вы хотите мне дать понять, – взвился Виталий прямо на торжестве, – что я недостаточно респектабельно выгляжу для того, чтобы быть мужем Вашей обожаемой доченьки?

-Знаешь что, зятек, – сказала теща, – ты в эти игры с женой играй, если она тебе это позволяет, а я не буду! Иди ты на йух!

-Тьфу, вляпалась же доченька, – сказала потом мама Агате, – знать ее муженька больше не хочу.

-А Виталик сестру обвинил даже в том, как теща его послала: унизила в день рождения подарком с намеком, обозвала! Неделю снова не разговаривали. Я ей говорю, Глаша, не вздумай забеременеть, наплачешься в декрете с таким неадекватом. Посмотри еще немного, глядишь, розовые очки упадут. Ведь есть же, куда уйти, есть работа, сама себя не на помойке нашла, симпатичная, стройная.

-А она?

-А она не признается, но, кажется, уже беременная. И скоро Виталик ее обвинит в том, что она его не уважает, родила ребенка не того пола, какого он хотел, или в том, что ребеночек похож не на него, а на нашу родню.

-Любовь, – разводит руками подруга.

-Дурдом, – возражает Агата.